Родина облаков. К 75-летию Александра Боброва

Александр Александрович Бобров, наш соратник и друг – милостью Божией поэт, красотой и буйством своих поэтических строк напоминающий Есенина. Боец до мозга костей, в самые страшные 90-е годы безвременья вставший в русский строй и с тех пор оттуда не выходивший. Его гитара некогда звучала на баррикадах Дома Советов, а сейчас ее можно было услышать в опаленном войной Русском Донбассе, в Крыму и Приднестровье. Нестареющий и неунывающий, дающий пример всем нам своей энергией и оптимизмом славянин.

Читатели и телезрители знают Боброва, прежде всего, как настоящего русского человека, неутомимого путешественника по российским просторам, яростного публициста, обладающего острым пером и метким словом. Сегодня Александр Бобров – автор 50 книг, секретарь Союза писателей России, кандидат филологических наук, лауреат многих премий, в том числе – «Слово к народу», профессор кафедры журналистики МосГУ и МГИК – отмечает свой 75-летний юбилей. Мы желаем патриоту и верному сыну Земли Русской помощи Божией в его благодатных трудах, многая и благая лета!

Александр Николаевич КРУТОВ, главный редактор «Русского Дома», председатель Фонда славянской письменности и культуры

Свою новую книгу «Родина облаков. Замоскворецкие были и встречи» Александр Бобров представляет нашим читателям, чтобы поделиться этими раздумьями о столице.

Через Москву волнами вливается в Россию великорусская народная сила, которая через Москву создала государство Российское.
А.Н. Островский

Положа руку на сердце, признаемся, что вливается в столицу сегодня через чиновничьи кланы и криминальный мир, через купленные рынки, должности и прописки. Такие волны не созидают родную Москву, воспетую великим драматургом, и все государство Российское, а убивают их! Даже по внешнему виду это заметно: исторические достопримечательности сносятся, искажаются безвкусными среднеевропейскими новоделами или застятся безликими офисами, дорогими уродливыми домами с башенками. Те, кто не понимает красоту и не чувствует духа Москвы, талдычат: «Москву теперь не узнать», а я грустно добавляю: «Вот это-то и страшно...»

Не малая родина

Для любого человека малая родина – это отправная точка всех дорог, начинаний, замыслов. Но Замоскворечье – больше, чем точка на карте мегаполиса. Здесь может вместиться, что хочешь, перепутаться века, события и… нумерация домов. Вот как на моей Кадашевской набережной – зримый скачок из настоящего – в минувшее, из родного 26-го дома – сразу в 30-й дом. Выросший на этой обширной родине – в историческом и самобытном районе Москвы, я иногда задыхаюсь от восторга среди любых зарубежных красот, особенно городских. Хотя очень люблю не только ландшафты Венгрии, разнообразную природу Турции или суровую красоту Скандинавии, но и такие города, как Будапешт, Прага, Венеция, Париж. Да много можно назвать, но нигде бы мне не хотелось жить постоянно, а вот вернуться в Замоскворечье – очень хочется. Но куда там… Из квартиры на Большой Ордынке вальяжно вышел Борис Немцов с любовницей, чтобы поужинать в ресторане ГУМа и уже не вернуться домой через Большой Каменный мост. Арестовали первого мужа Марии Максаковой, бывшего криминального авторитета, спрашивают его на допросе: «Адрес проживания?» – «Большая Полянка, 4». Знаменитый дом – Кремль из его окон виднеется. Вот они, новые насельники родного Замоскворечья… Это становится символом нерусской столицы: центр Москвы – без москвичей.

Больное сердце

Москвич Александр Пушкин с горечью написал в давние года: «Ныне нет в Москве мнения народного; ныне бедствия или слава отечества не отзываются в этом сердце России…» Что бы он сказал сегодня? Разве бедствия и слава сегодня отзываются в этом больном и ожиревшем сердце России? Понятно, что коренных москвичей осталось около трех процентов, но ведь и все приезжие, пришлые, прорвавшиеся, особенно на государственной службе, начиная с мэра – обязаны понимать хотя бы, в какой город они приехали. Мне очень нравился опыт бывшего главы древнего города Звенигорода Леонида Ставицкого, инициатора и автора фотоальбома «Звенигород – любовь моя». Он, изучив личные дела чиновников, понял, что большинство из них – приезжие, и ввел… уроки краеведения для них. Правильно! Как не знать, не чувствовать историю края, которым управляешь? В Москве, конечно, такого ни в жисть не будет, хотя Юрий Лужков был моим замоскворецким земляком, но даже он не пытался дремучесть преодолевать. 

Нижегородский писатель Олег Рябов как-то в сердцах написал в комментариях на мою заметку: «Москва перестала быть русской столицей». И процитировал отрывок из повести своей, где пишет, что теперь, приезжая в Москву, стремится просто как можно быстрее сделать свои дела – и прочь. А раньше – в театр и на выставки из Горького приезжали, да просто – погулять. Добавлю, что и для меня привлекательность бытовой Москвы пропала, что и я выбираю маршруты передвижений оптимально, а если выпадет временное окно среди деловых встреч и лекций, не знаешь, как и время скоротать. Приедешь куда-нибудь в любимый Будапешт, есть праздное время – спокойно бродишь по центру, по пешеходной улице Ваци, по набережным Дуная, заглядываешь в магазинчики и кафешки, в переулки, где есть борозо – винные погребки, испытывая то легкое состояние, о котором Гарсия Маркес сказал: «Мое любимое занятие: праздно шляться по лавочкам – где-то пропустить стаканчик, купить ненужное…» Попробуй, попади на Тверскую в разгар дня – и «пошляйся». Как-то после заседания в Союзе писателей на Комсомольском проспекте нужно было скоротать время у метро «Парк Горького» – кафешки на асфальте снесли, оставили какие-то «кофе с собой» неуютные. Там не посидишь, не почитаешь – не подумаешь. А капучино – 4 доллара. Да в Будапеште за такие деньги три чашки выпьешь и отдохнешь в приятной обстановке. В Париже у Лувра в ресторане с официанткой в передничке 2,8 евро за чашку кофе заплатил! Да даже не в ценах дело, хотя и тут странно – почему? – а в самой атмосфере: бери кофе в бумажном стаканчике и выметайся на асфальт. 

Но, конечно, всегда последним прибежищем оставалось Замоскворечье. Там назначал встречи, туда приезжал глотнуть растворяющегося московского воздуха. Хотя и там при обилии заведений все недорогое, истинно московское – стремительно исчезло. Итальянские рестораны, сетевые заведения, одинаково высокие цены. Напротив радиокомитета, где работал и выступал много лет на радио «Говорит Москва», «Резонанс» и «Подмосковье» по адресу Пятницкая, 25, много лет работала рюмочная «Второе дыхание». О ней знали не только страждущие завсегдатаи, но даже иностранцы. Так одна француженка с ужасом написала: «Я работаю на станции метро «Новокузнецкая». Это очень приличное место – офисы, хорошие рестораны, Третьяковская галерея, наконец. Но совсем рядом со станцией, по дороге в мой офис, есть одно странное и страшное место. Там всегда открыта дверь, оттуда неприятно пахнет. Там люди стоя пьют водку и очень кричат. Я стараюсь как можно быстрее пробежать мимо этого места, как будто они сейчас вылезут и захотят затащить меня туда. Николь, 28 лет, Франция». На это я бы мог сказать Николь, что самое страшное столичное место – это улица красных фонарей и секс-шопов Сен-Дени в ее Париже, где я жил, когда приезжал писать про первый тур выборов президента Франции. Вот куда хотят затащить! 

На углу Сен-Дени с постаревшими проститутками, у дома №142, сохранился старинный фонтан, из которого в дни больших праздников текли вино и молоко. Вино и сегодня здесь течет – можно найти любое по карману. В крайнем случае купить недорого в магазине и пить в сквере. Я видел, как бомжи в сквере у памятника коллеги Оноре Бальзака пили розовое вино, которое у нас в винных бутиках втридорога продается. Кому-то, Николь, была по карману в Замоскворечье только рюмочная «Второе дыхание», чтобы не просто в подворотне распить, а пообщаться, побазарить, покурить, пускай и стоя. Сначала запретили курить, а теперь и последнюю забегаловку Замоскворечья закрыли… Люди должны выбирать, быть в своем городе своими. Это не про Москву. 

Какая ж она?

Ваша Москва чистая, белая, древняя, и я это чувствую...
Александр Блок

Мэр столицы Сергей Собянин через век после Блока на торжественном заседании в честь 100-летия Союза журналистов хвастливо заявил: «Наш город становится добрее, лучше, красивее». Добрее?! – это он загнул. Еще Владимир Даль приводил поговорку: «Москва бьет с носка». А теперь не то что с носка, а косит направо-налево и в упор человека не видит. Она замечает и лепит только потребителя и обслугу. Мигранты сделали из нее не белый город, а какое-то подобие Бишкека, уничтожение старинных уголков (не заметных памятников архитектуры, а заветных уголков и городской среды, передающих дух Москвы) зачеркнуло древность. Но самая большая трагедия страны и, конечно, Москвы в том, что паразитов и прихлебателей стало больше, чем работников и созидателей. И потому ни один мегаполис, особенно столица России – по трудам и безделью, по мировосприятию и атмосфере – не может стать лучше в принципе! Ведь СССР был одним из лидеров (а по многим видам продукции и первым) промышленного производства в мире и самостоятельно выпускал необходимое оборудование и станки, взрастил потрясающий рабочий класс, образованную научную и творческую интеллигенцию. Они-то и составляли гордость любого города, определяли его характер. Лидировала в науке и высокотехнологичном производстве, конечно, Москва. Куда все это делось? На месте ЗИЛа, «Москвича», «Серпа и молота» – дорогие кварталы, куда честный и совестливый труженик – просто не может приехать. Вот тебе и людское наполнение!

Символ

Вся жизнь в Москве
на уровни расколота
Повышенной комфортности и так…
Где высились цеха «Серпа и молота»
Теперь царит строительный бардак.

Конечно, это скоро устаканится,
Для жителей престижных корпусов – 
Ни искорки от плавки не останется,
Ни эха от рабочих голосов.

А полыхали отсветы красивые –
Завод Гужона, СиМ советских дней…
Квартал в рекламе 
громко назван «Символом» –
Циничней нет названья.
И точней!

Блок назвал Москву белой – не просто белокаменной, а как-то шире: светлой по натуре, по составу русого населения. Взгляните сегодня на толпу! По словам ФМС, в 2017 году в столицу на заработки из стран бывшего  Советского Союза приехало больше всего смугловатых украинцев (27%), чернявых уроженцев Узбекистана (18,8%), Таджикистана (18,1%) и молдаван (15,2%). Треть приезжих работала на стройках – 31%. Их, естественно, меньше видно. А вот 15% гастарбайтеров работали на общественном транспорте – троллейбусы, автобусы и маршрутки: они на виду. По данным ФМС, торговлей и ремонтом автотранспорта занимались таджики и узбеки – 13%. На уборке улиц и дворов трудились 11% приезжих. Причем большинство дворников – киргизы. Квота на привлечение иностранной рабочей силы в Москве за последние четыре года, дескать, сократилась почти в три раза. В Москве работают легально около 400 тысяч мигрантов. Так уверяет официальная служба. А на самом деле? Скандально известный российский журналист, бывший ведущий шоу «Момент истины» Андрей Караулов опубликовал в своем ФБ шокирующие цифры миграции в Россию: только в ЦФО находятся 930 тысяч нелегалов-мигрантов, которые попали в Россию либо непонятно как, либо живут сегодня с просроченными документами. Обратно не собираются. А всего, по данным ФСБ, в Центральном округе 4 миллиона мигрантов – целая европейская страна! В Москве, по его расследованиям, – 2 миллиона мигрантов. То есть каждый 13-й москвич – иностранец. Караулов, конечно, любит кричать караул, но в эти цифры – верится, если посмотришь, например, на вечерних пассажиров метро, когда все москвичи – давно по домам, а мигранты – не торопятся в места своего обитания. Вот тебе и белая…

Уходит моя русская, советская – трудовая и самобытная – Москва, разрушается родное Замоскворечье: недалеко от музея Александра Островского, на Малой Ордынке, на месте бывшей кондитерской фабрики «Рот фронт» и купеческих особняков, возводится огромный квартал-сад всего-то для 72 нуворишей. В бывших Кадашевских банях – архитектурно-социальном шедевре позапрошлого века – тоже квартиры для несколько десятков богачей. Вся Москва – для них, а не для тружеников и творцов. Ну, а напустить огней на Новый год, украсить и осветить за наш счет да снять цветастые репортажи – это мы можем. «Москву теперь не узнать»… Но я свою – всегда узнаю и помню! Ей и посвящена книга «Родина облаков».

Источник: «Советская Россия»